1.

 Сколько страсти было? Не счесть!
 Не посмеешь назвать Христовыми?!

 В этом городе, бледном, как шерсть,
 притворялись птенцы птицеловами.
 
 В этом городе вещем, как дым,
 где деревья не смеют вырасти,
 даже тот, кто сегодня любим,
 послезавтра умрет от сырости.

 Даже тот, кто сегодня пророк,
 послезавтра окажется пьяницей.
 Под копытами века и ног
 город будет, и был, и останется.

                        2.

 Город будет и был. Но в памяти
 то ли прошлое, то ли пришлое.
 Его улицы пахнут  камедью,
 его женщины пахнут вишнями.

 Его лиц ледяная очередь
 почему-то пропахла деревом.
 Он не стал ни отцом, ни отчимом.
 Он не стал ни волной, ни берегом.
 
 Он не стал. Но своими стансами
 я ошпарю ветров созвездия.
 Этот город похож на станцию,
 до которой уже не ездили.

                        3.

 Ошпаренный ветром, и чадом, и чудом,
 осмеянный криком -  меня или чаек,
 мой город похож на больного верблюда,
 несущего лица и улиц печали.

 Мой город похож на хмельного прораба.
 Такой же промокший, такой же небритый.
 Здесь пара музеев и местная Рада.
 И, кажется, профиль наивного Шмидта.
 
 Мой город устал.

 И я тоже устану.
 Устану, как пушек потертый лафет.
 Такси. Перекресток. Сухие каштаны.
 Такси. Перекресток. Пустые кафе.

                4.

 Такси. Перекресток. - Не дальше, не ближе.
 Огромный, бездомный, оранжевый шар.

 Стотысячный раз перекрестки и крыши,
 Стотысячный раз:  

 -Выходите, вокзал!
 
 Стотысячный раз под лопатками пусто,
 как будто к расстрелу доставил конвой.

 Прощай, Севастополь. Мне все-таки грустно.
 Прости, Севастополь. Я еду домой.

                                              зима 2004-2005