(роман в трех страницах)

Предисловия не будет!

Автор — подлец, подслушавший и подсмотревший. Нет, не в замочную скважину, а в честное лицо чужого монитора. Автор не имеет никаких прав, и потому совершенно не догадывается, чем все это кончится.

И, наконец, им, в здравом уме и в доброй памяти, № раз была нарушена священная тайна переписки.

Исходя из всего вышеуказанного, автор заочно приговаривается к высшей мере.

Аминь.

...............................................................

13.01.2005.

Здравствуй, Макс.

«Я очень устала...»

Жизнерадостное начало, не правда ли?

Я соврала, когда сказала, что не изменилась. Я — состарилась. Знаешь, морщины изнутри куда больнее... Я рада, что ты счастлив. Ты — человек с оголенной сердцевиной, поэтому тебе совершенно необходима семья.

Что касается меня, то тут ничего интересного.

Пишу.

Недавно обручилась.

Замужество?... Но что может быть глупее свадьбы? Тем более, для меня.

То, что хочу тебя видеть, правда. Зачем, откровенно не знаю.

Возможно, это начинающаяся шизофрения.

Если хочешь, ответь...

Нет! Знаю!

Хочу видеть, потому что

а) рыжий-рыжий;

б) талантливый сверх меры (прям как я).

Прощай.

..............................................................

14.01.2005.

Я не мог бы тебе не ответить. Не мог бы тебе не ответить. Знаешь, если бы у меня была идея — написать что-то большое — роман с героем и героиней — как у Бальзака. Ты могла бы быть героиней, но такой героиней, к которой не может быть героя. Для меня ты всегда останешься чем-то несколько приоткрывающим завесу более близкого, родного, более моего, чем всё остальное, холодное и немое и будничное, надоевшее до ужаса и оставшееся во всём. Встретимся, обязательно встретимся, ведь по-другому быть не может, и — все равно наши пути будут пересекаться — думаю, это так. Должно, я тоже постарел. Я тоже утратил способность просто летать — не задумываться, и, казалось, я знаю, что такое быть. И что такое эта старость — живущая где-то в венах, в крови где-то живущая и огромная как бессонница, в которой всё так мерзко, что хочется ковырять себя чем-то острым, чтобы не слушать собственных мыслей. Сплошная ночь — даже днём — в которой всё как-то увеличено и реально до невозможности. Эта бессонница и жажда, не жизни, не литературы — а подлинности, естественности, ненаигранности и чего-то такого людского, о чём, казалось, можно говорить только шёпотом. Женя, не знаю даже что говорить, как думать — это ведь Он, тебе ведь раньше казалось, что это Он. И что с Ним — это всё, и вся ты — это нечто покорённое, принадлежащее, зависящее от него. Но Ты не можешь быть покорной. Тебе нельзя жениться. Тебя за всё нужно прощать, абсолютно за всё, за все падения — которые на самом деле являются просто частью тебя. Женя, или прими — и уживись или — отвергни. Если ты примешь, то это жертва. Жертва всей твоей минувшей жизни и всей тебя для Него. Это разделение его мыслей, его чувств, его увлечений. Это постоянное терпение (минимум!). Женечка, Женя, это ЭТО так сложно на самом деле. Для этого надо просто очень сильно любить — любить, зная, что не существует отдельной тебя, а только Ты и Он. К чёрту всё это. Это ведь в идеале всё. Так ведь в книгах только, а мы не дышим книгами. Давай встретимся. Хочу видеть. Хочу посмотреть. Кажется — не расставались даже — и кажется — даже не внешность — талант, а остальное такая мелочь! Кажется — не изменилось ничего, а просто, просто мы снова встретимся как поэт и поэт. Макс.

............................................................

Героиня пролистала строчки, прокусила ненакрашенную губу, задохнулась. Набрала воздуху. Медленно, но неуверенно прочитала.... Выдохнула. Открыла девственно чистый «Документ Microsoft Word» и написала стих.

.............................................................

Когда вы,

красивый и тонкий,

играете сердцем в «кубики»,

я — вся! — превращаюсь в обломки

древнее

Римской республики.

Когда вы,

бессильный и слабый,

хотите со мною расстаться,

Я чувствую смерти лапы,

как чувствовал рифму Надсон.

Опять — чем больней, тем звонче.

Опять — по бедро — в болоте.

Мы будто бы Пара Гончих

на сверхзвуковой охоте.

..............................................................

Героине стих не понравился. Она посчитала количество слогов и с неприязнью убедилась, что ритм соскальзывает. Помучила немного «Буфер обмена». Ритм упрямился. Героиня, оправдывая свое наименование, «выделила все» и нещадно «вырезала».

...............................................................

17.01.2005.

Я.

Как странно звучит это слово!

Звучит, как начало стиха...

Начинаю тебе писать, а слова сами собой попадают в ритм. Мне кажется это похоже на состояние кататонии, когда все тело сводит единой судорогой.

Ты! А какой ты?

Было, когда казался слабым, было, когда казался пророком... А теперь? Мы оба слегка постарели и должны были б поумнеть. Но разве поэты могут умнеть? Разве они это умеют? Мы обязаны с подлинной наивностью натыкаться на несуществующие стены, и удивляться, и пытаться прошибить. Если не так — значит, не Поэт, а литератор-рррррррр! Как кошка, нет, как детеныш рыси. Рычу на весь мир и не понимаю, что сама-то умещаюсь на ладони. А еще я не понимаю себя. Я счастлива только в запредельном состоянии (грозы, ливня, отпущенного на свободу напалма). Чем больнее, тем звонче. Помнишь? Вот. Но зато когда и золы не остается, мне нужен вполне земной Спаситель. Опасная Глупость, не правда ли?

Наверно, ты пытаешься вдуматься, и потому удвоенно вглядываешься в экран, слегка ероша свои недопричесанные пряди. Жаль, что они теперь так коротки. Знаешь, если б роман писала, я б сделала тебя немного похожим на Митю — твоей особенной, впечатлительной раздвоенностью, такой же, как и у Бунина — и на полковника Аурелиано — не знаю, кстати, почему. И обязательно была бы героиня, тебя нужна Героиня. И весь-то ты, тонкий и немного нервный, был бы Гением каждой своей молекулой.

Забавно, Макс, забавно и грустно.

Мы не расставались. Мы не могли бы. И не только не внешность, но даже и не талант.

Мы — перекресток. Перекресток из двух перекладин креста.

Может, это говорю не я, а мои 37,7. Но ты, ты — поймешь, и потому ответишь.

Женя.

............................................................

Что ответил ей Герой? Этого автор не знает. Наверно... Но какое здесь может быть «наверно»!

Итак, поступки и мысли Героя автору неизвестны.

Но Героиня...

Героиня ждала. Ждала и...

............................................................

Мертвая ночь, как скелет ископаемых,

вдруг завертелась, забилась, задергалась.

Месяц упал.

И с улыбкою Каина

начал разглядывать неба потертости.

Кто-то кому-то молился по памяти,

шлялись архангелы с видом уборщицы...

Месяц споткнулся и выпалил:

«Знаете,

весь этот бред НИКОГДА не кончится!»

Я же молчала.

Влюбленная самая,

выбила звездами два предложения:

— Ты позвонил!

Начинаются заново

старого сердца простые движения!»

.............................................................

Пока Героиня ждала, пришел не известный ей Некто.

Некто приходился автору зазнобой, то ли бывшей, то ли будущей. Он сурово просмотрел спионеренную автором переписку и посоветовал поиметь совесть. Автор согласился — тем более что совесть ему приходилось иметь регулярно — и попробовал заняться сочинительством.

.............................................................

Повесть о нестоящем человеке

Человек действительно не стоял.

Он покачивался, просвечивался и отражал.

Первым его обнаружила я.

Но промолчала. Из природной застенчивости.

Потом его заметили остальные. Заметили и начали бить. Не за что-то, а для компенсации. Согласитесь, неприятно, когда тебя отражают.

А еще он любил. Не то чтобы очень, но все-таки меня.

Он приходил по утрам и заценивал свои новые трещинки. Я восхищалась — им, он — собой. Мы были счастливы. Пока он не начал умнеть.

Умнел он со вкусом, постепенно и расчетливо.

Сначала он постригся. Да-да. Он остриг свои лучистые, 925 пробы волосы.

А потом он женился. Или наоборот. Я точно не помню.

Из ночи в ночь, из суток в сутки он начал тускнеть.

Так и тускнел, пока не исчез...

Я...  а я проплакала подряд три страницы и начала искать того, кто еще не разучился Отражать.

18.01.2005.